Читать онлайн книгу "Райцентр. Повести и рассказы о любви"

Райцентр. Повести и рассказы о любви
Вадим Андреев


На ваше обозрение предлагаю книгу о любви, о сложных отношениях между женщиной и мужчиной с точки зрения мужчины. Книга о самом сокровенном, даже интимном, с глубоким анализом сокровенного и интимного. Моя новая книга – совершенно новый для меня стиль и тема. Это не роман – это несколько повестей и рассказов о разных людях – мужчинах и женщинах – и их отношениях. С разных сторон и с разных точек зрения. Новый для меня мир человеческих межполовых отношений…

Использованы фото, коллажи и стихи автора.

Содержит нецензурную брань.





Вадим Андреев

Райцентр. Повести и рассказы о любви





Райцентр


Занесла меня, что называется, нелегкая в не очень дальние, но весьма далекие от привычной цивилизации края. Райцентр. Думал, что пропаду в этой целомудренной глубинке с нравами если не средневековья, то по крайней мере строгого социализма с деревенской гласностью. Однако не погиб. Оказались такие же люди, как и везде: пьющие мужчины и голодные женщины. Ну, а остальное зависело от системы плановых государственных поставок в эти края и помощи этим поставкам со стороны райпотребсоюза и предпринимателей.

Тем более, что местность была с достаточно платежеспособными шахтерами, которые не только зарабатывали, но также проедали и пропивали заработанное, и тратили еще на всякую фигню.

Поликлиника – как поликлиника. Таких сотни и тысячи по нашей необъятной стране в составе ЦРБ (Центральных Районных Больниц). Здесь с одной стороны работают, а с другой стороны лечатся.

Я устроился сюда не без расчета остаться на долго, – мне надо было прийти в себя после некоторых изменений в жизни, отдышаться, привести себя в порядок, настроиться на новую жизнь и выбрать новое направление движения.

Не мудрствуя лукаво и не изобретая велосипеда, я пошел работать в эту поликлинику, а ночами дежурить в стационаре. Как и всегда в прошлой своей жизни. Да и в будущей тоже.

Встретили меня спокойно и просто. И даже дали мед сестру для знакомства с работой и участком. Вот только участок был столь трудно досягаемым, что я сразу же стал на нем плутать.

Поселили в общежитии шахтеров в отдельной комнате. С умывальником, холодильником, столом и двумя кроватями. Так началась недолгая новая жизнь, давшая много нового в мое мировоззрение и для понятия, что такое наша глубинка «средней глубины».




Раскладушка


Очень быстро начал дружить с сотрудниками и сотрудницами.

Ну, мед сестры созданы Богом специально, чтобы собирать сплетни и разносить их по кабинетам. Потому от своей новой мед сестры я в первую же неделю узнал всё обо всех. И стало сразу же легче знакомиться и выбирать себе круг для будущего существования. С ее же подачи сотрудники узнали кто я, что умею и какие у меня предпочтения, – я ей это сразу же всё рассказал, чтобы у окружающих людей не было ко мне дополнительных вопросов.

А пока начал заводить знакомства. Познакомился со всеми службами, специалистами, с многими сотрудниками, начальниками и пр.

– Ну, ты молоток! – говорили мне врачи-мужчины, когда узнавали о моих трудовых подвигах и достижениях на прошлых местах работы. Я сознательно не распространялся о своей личной и половой жизни. Ну, хотелось в глазах нового общества оставаться «мальчиком» с приспущенными в пол глазами. Надо же когда-то таким побыть!

Начал знакомиться и с врачами-женщинами. Вот только они все оказались замужем. Конечно, моя мед сестра уже рассказала, кто из их мужей алкоголик, кто с женой-стервой не спит, но спит с остальными женами города, кто спит с этими женами-стервами вместо гуляющих мужей… Словом, располагая такой подробной информацией, я совсем не хотел входить в круг завсегдатаев ряда женщин, равно как и впутываться в интриги с крепкими семьями. Понимал, что приключения меня сами найдут, как это было по жизни. И они не заставили себя ждать.



В числе врачей была такая Болеслава (Слава – если проще, и как ее звали между собой). Маленькая, худенькая, курносая «разведенка» с ребенком. Приехала в этот город чуть ранее меня из более глубокой глубинки, устроилась узким специалистом. В числе прочих рассказов промелькнула интересная информация: не смотря на свою любовь к работе, часто случались такие проблемы, как крики на больных, высказывания в их неполноценности прямо в глаза, уничтожающие устные характеристики на мед сестер и санитарок. Впервые я услышал такое, что врач в состоянии такого аффекта выбрасывает амбулаторные карты и истории болезни в окно прямо при больном после длинной тирады о их умственной несостоятельности. Что-то мне это напоминало, и если не далеко ходить, то именно из медицинской терминологии и практики других узких специалистов. В простонародье – ведьма и стерва. Любил в прошлой жизни с такими общаться и обращать их.

– Привет, Болеслава батьковна. Не скучаете одна в кабинете? – дело ближе к вечеру, поликлиника почти пустая как от медиков, так и от пациентов. Из под ее двери пробивалась полоска света, вот я и зашел на огонек.

– Привет. Слышала о Вас. Будем знакомиться? – она подняла голову от бумаг.

Я представился. Присел напротив, покрасовался, типа огляделся по сторонам. Не зря же я перед приходом и причесался, и надушился.

– Прием закончился, до окончания есть еще время, шаги по коридору услышу. Потому решил тоже познакомиться. В эти вечерние часы трудно ждать кого-то на прием, – основная масса уехали к себе в села, а местные городские разбежались по домам и огородам. Да и хозяйство тоже есть.

– Да, я это тоже заметила. Ко мне на прошлом месте работы шли в любое время, даже ночью. Не все понимают, что у врача тоже должно быть и личное время, и время для отдыха.

– Как я Вас понимаю. Сам вырос в семье врача, и врал через дверь, что мамы нет дома большее число раз, чем мне было лет или месяцев жизни.

Вот так и началось наше общение. Она писала амбулаторные карты своих больных, а я говорил и балагурил. Постепенно ей стало не интересно писать и слушать в пол уха, и она отложила писанину на завтра, и предложила чаю. До конца приема был еще почти час, и мы успели попить чайку.

Такие посиделки стали почти регулярными, когда позволяла ее и моя работа. После этого я или бежал в стационар, или уходил в общежитие. Ну, это общежитие было совсем другим миром, откуда я опять потом возвращался на работу.

– Ты всегда уходишь одна из поликлиники. А куда идешь после работы, – в скором времени спросил я.

– Ребенка забираю из детского садика. А что?

– Пошли я провожу тебя. Мне сегодня не надо на дежурство, а в общагу идти не хочется. Можем поболтать по дороге.

И мы пошли вместе. Болтали по дороге до самого садика.

Пацан у нее оказался общительный, и сразу после знакомства схватил меня за руку и начал рассказывать о своих делах в садике. Просто идилия. Хорошо, что пока они там собирались, я сбегал в ближайший магазин и кое-что купил. Еле-еле успел. Теперь, когда она у дома пригласила меня попить чаю у них, то я легко согласился. Надо было видеть ее глаза, когда как фокусник выставил на стол кухни сладости, вино и закуску. «Гусары гуляют», – усмехнулся я и рассказал, каким был гусаров в институте.

– Вино оставим на какой-нибудь праздник, сладости спрячь в шкаф и не перебивай аппетит ребенку, а сыр и колбасу нарежем к столу, – так я остался на ужин, который сначала затянулся, а потом просто сидели втроем и разговаривали.

Когда ее сын заснул у меня на руках, я положил его в кроватку. И стал собираться в общежитие.

– Не слишком поздно? Говорят, что в это время много дураков пристают к прохожим, – сказала Слава. В неформальной обстановке я сразу же стал ее так называть, чтобы потом не ломать себе язык. А она ни слова против не сказала.

– У тебя же нет еще одной комнаты, – усмехнулся я.

– У меня есть раскладушка, и если обещаешь сегодня вести себя по джентльменски, то можешь до утра поспать на ней.

Слово дал не приставать. Сегодня! Раскладушку установил рядом с ее кроватью, застелил выделенной простыней, получил подушку и тоненькое одеяло. Больше у нее ничего не было, – для гостей не предназначалось. Вы даже представить себе не можете, какая ужасная ночь была! Оказывается, что раскладушка не предназначена для использования без матраса или чего-то теплого под лежащим. Я пытался подстелить под себя одеяло, но тогда замерзал сверху, пытался обернуться в одеяло, но его хватало только на одну сторону тела. Завернулся в одеяло поперек себя, но тогда мерзли все не укрытые и не закутанные части тела еще больше. Накинул на себя куртку, одел брюки, – сапоги постеснялся. Ничего не получалось, – я замерз до одурения. От того, чтобы разбудить сладка спящую хозяйку вообще даже мыслей не было. Во-первых, как я считал, еще не пришло время. Во-вторых, я дал слово. Или во-первых – дал слово, а во-вторых – не пришло время. Я от холода стал плохо соображать, скукожился к утру и начал кашлять. Рано утром еще в темноте поплелся на кухня ставить чайник. А что? Я всё равно не спал и заснуть всю ночь не смог.

Прошло сколько-то там дней.

Я снова оказался у них в квартире, снова задержался до поздна, снова начал собираться в общежитие.

– Я тебя на пущу. Ты допрыгаешься своими ночными походами по городу, который к тому же еще и не знаешь как следует.

– И что, опять на раскладушке спать?

– А чем тебя она не устраивает?

И я рассказал ей ужасы прошлой ночи. И я пояснил ей, почему к ее будильнику на кухне был свежий чай и горячие бутерброды. И почему я сбежал, не дожидаясь начала и окончания завтрака Славы с сыном.

– М-да… – протянула Слава. – Я как-то не подумала. В квартире очень тепло от батарей, и потому никогда не думала о такой ситуации. Мама ко мне приезжала и спала со мной на кровати, потому я и не знала. На раскладушке никто никогда не спал. Прости. Ложись тогда со мной на кровать, но мы ляжем валетом, чтобы не обниматься случайно во сне. Благо, что подушек у меня есть достаточно.

Я был согласен на всё, потому легли головами в разные стороны. И теперь не спалось от желания. От чисто мужского желания. Когда я услышал, что Слава заснула, то моя рука (почему-то) случайно легла на ее область туловища между ногами, нащупала ее трусы в самой нижней их части и просто прижалась всей своей поверхностью. Слава перестала сонно дышать. Она словно замерла. Постепенно моя рука стала гладить ее промежность из стороны в сторону, включая срамную область и внутренние поверхности бедер, – медленно и ритмично, словно во сне. Без попыток попасть пальцами под трусы, без шалостей типа раздвинуть губы через трусы, без массажа именно области клитора…

Прошло совсем немного времени. В том, что она уже не спит, я был уже уверен. В какой-то момент она вскакивает, перекладывает подушку рядом с моей и ложится уже в ту сторону головой, как и я. Продолжаю притворяться спящим. Она хватает мою руку и кладет на свою промежность, которая оказывается уже без трусов.

– А? Что? Это ты? Что-то случилось? – ну должен же я был сделать вид, что только что проснулся.

– Ничего-ничего, всё в порядке, – и она впилась мне в губы долгим поцелуем. Этот поцелуй длился долго. За это время я снял свои трусы, Слава перелегла на меня всем телом, – благо она маленькая и худенькая, – пристроила в нужном направлении моего «коня» и соединилась со мной. Мы начали медленные встречные движения тазом, ускоряясь и ускоряясь, пока быстро и качественно не кончили. Ничего особенного, – простая рабоче-крестьянская позиция (эх, деревня!…). Я кончил в нее, а она на мне.

– Так ты на самом деле спал? – спросила она потом, когда мы уже отдышались. Хорошо ей рассуждать, лежа в тепле в собственной постели, когда рядом лежит такая большая и горячая грелка во весь рост. А я до сих пор, как мне кажется, не мог отогреться после прошлой ночи на раскладушке.

– Да, а что? Я сделал что-то не так, когда проснулся?

– Просто ты гладил меня, как получается, во сне. Может быть ты гладил не меня?

Блин! Блин! Блин! Ну не выгонит же она меня теперь ночью в общежитие! Вот уж поистине женское коварство задавать вопросы!

– Знаешь, я спал. После той ночи, когда я у тебя промерз, это первая ночь, что я так отрубился в тепле. Если тебя моя рука потревожила зря, давай ее накажем.

– Давай накажем. Говоришь, что промерз. Начнем отогревать провинившуюся руку, – и положила мою руку на свою промежность.

Теперь я уже не не стал прятаться за сонное состояние и рабоче-крестьянское происхождение. После нескольких поглаживаний по поверхности половых губ, я проник пальцем между ними и словно бы зачерпнул и разнес по ним достаточно влаги, чтобы мои массажные движения не были для нее болезненны не сейчас, ни потом. Растер, смочил, зачерпнул еще недостающее количество несколько раз. Попутно нащупал клитор и придавил его. Если до этого она просто лежала на боку с закрытыми глазами и приподнятой ногой, то в момент надавливания на клитор сильно вздрогнула и застонала. Ноги расширились еще больше. Передняя часть таза выгнулась в мою сторону.

Когда она стала уже проявлять нетерпение, я поставил ее «на четыре кости» и пристроился сзади. Слава выгибалась своей промежностью в моем направлении так, словно хотела укусить меня этим местом. В тот момент, когда ее руки оказались вдоль простыни, я одним быстрым толчком послал свой «отбойный молоток» в нее «по самое не могу». Думаю, что тот звук, который она издала, был приглушенным криком, и не мудрено, потому что в соседней комнате спит ребенок, да и соседи не глухие. Ее словно затрясло в лихорадке. Я вынул свой инструмент, и снова вогнал в нее «по самые помидоры». Снова заглушенный крик. Снова вынул-вогнал-крик. Вынул-вогнал-крик. Еще и еще. Мне стало интересно, хватит ли к нее сил не закричать в момент оргазма, и начал повторять эти вынул-вогнал-крик с максимальной скоростью и напором.

Когда она прижала к лицу подушку и рычала в нее не переставая, а я продолжал долбить ее с настойчивостью отбойного молотка шахтопроходчика, то возникла мысль, которую я и сразу и реализовал. Я завел ее руки под ее колени, жестами показал ей, чтобы она сделала «замок» из рук у себя под коленями, в связи с чем ее тело изогнулось в удобной для меня немыслимой позе. ПО моим расчетам длина ее влагалища должна была укоротиться немного, и потому начать растягиваться под каждым моим «ударом». Не ожидал я такого, не ожидал. Первый же удар пришелся в дно влагалища, – даже почувствовал его силу. Слава длительно завыла в подушку.

Эх! Вот вытащить бы ее в такое место, где не надо прятаться от ребенка и соседей. И дать ей возможность поорать в голос и всласть… Сорвала бы она свой голос, которым орала на пациентов, – своих и чужих, – в какой тональности и на какой минуте? Возможно, я бы тоже поорал с ней дуэтом, – не знаю, не знаю.

Связанная собственными руками Слава уперлась лицом в подушку и затихла. Я нанес еще несколько «ударов» и кончил сам. Да, теперь это было очень приятно, значительно приятнее, чем в первый раз.

Я разложил ее по постели лицом вверх, лег рядом на спину и решил немного отдохнуть. Но воспоминания о последнем сношении не давали мне до сих пор успокоиться и остынуть. Слава отрешенно смотрела в потолок и не говорила ни слова. Делать было нечего. Я встал у нее между ног, навис над ней и снова ввел свой орган по мету назначения. Подогнул ее ноги к себе на грудь, заставил руками обхватить их под колени и опять сделать руками «замок». После чего просто «затр***ал» ее и себя до полного изнеможения.

Не знаю, как Слава, а я после этого «рывка» вырубился на подушке и проспал до утра. Я бы проспал, наверно, на работу, если бы ее голос и интенсивные потряхивания по плечу не привели меня в чувство.

– Завтракать будешь? Сегодня моя очередь подать нам завтрак.

Ее сынишка уже сидел за столом.

– Не бери дурного в голову. И не удивляйся, – начала говорить она мне уже за столом. И тихо пропела:



«Просто встретились два одиночества,

Развели у дороги костер,

А костру разгораться не хочется,

Вот и весь, вот и весь разговор.»


– Да, уж! – вздохнул я. – Это был не костер, а уничтожающий всё и вся лесной пожар какой-то сегодня ночью. Мне кажется, что я не всё и помню. Ты как перенесла всё это?

– Хорошо перенесла. Болит только немного там… Я рада, что тебе тоже всё понравилось, – и без всякого перехода, – Ты поможешь мне собрать сына в садик.

Я не только помог собрать, но потом посадил его на плечи и так донес в садик под его бурные радостные крики.

Около поликлиники мы разошлись в разные стороны, чтобы нас не видели наши сотрудники, и каждый вошел в разные входы в здание. Я еще только поднимался по лестнице, когда меня догнал наш невропатолог.

– Слушай, ты теперь всегда будешь носить ребенка в садик, или только сегодня?

Вот так, все уже знают, хотя еще не дошли до работы и мобильных телефонов в те времена еще не было. Со временем со слов того же невропатолога, а потом и других врачей-мужчин (с женщинами я на такие темы не разговаривал), Слава стала буквально ласковая с пациентами и персоналом. Амбулаторные карты перестали улетать на улицу и в коридор. Я в свободные от дежурств ночи проводил у нее, а в дни «красной армии» ночевал неделю в общежитии, – чтобы администрация общаги меня не вычеркнула из списка живых.

Наши отношения продолжались некоторое время. Потом обстоятельства сложились так, что я уехал из этого городка навсегда. Не прощались дома, не махали друг другу в окно или на перроне электрички… Что и как было с ней потом не знаю. Но вспоминаю иногда ее и ее голос именно так:



«Просто встретились два одиночества,

Развели у дороги костер,

А костру разгораться не хочется,

Вот и весь, вот и весь разговор.»





Джинсы-стрейч




Джинсы-стрейч шьются из джинсовой ткани, которая представлена натуральным хлопком и небольшим добавлением эластана, хотя иногда встречается и полиэстер. Она характеризуется небольшой плотностью, поэтому часто применяется для пошива брюк, юбок и платьев, а также пиджаков.

Стрейчевая ткань широко используется при пошиве джинсов благодаря мягкости на ощупь с небольшой ворсистостью. Наличие эластана придаёт материалу тягучести, поэтому джинсы отлично садятся по фигуре.


– Ну, посмотри! Ну, потрогай! Ты же видишь, что это не обычные джинсы! Они тянутся! Представляешь себе? Тянутся. Как резинка! И потому так плотно облегают на моей заднице. Ну, потрогай, посмотри, пожалуйста!

Девушка Тамила уговаривала меня потрогать ее джинсовые брюки, сидящие на ней в натяжку, что называется «в облипку». Времена были такие, что джинсы хорошего качества, – и тем более новинки, – найти в открытой продаже было практически невозможно. Страну терзал кризис, и на прилавках магазинов не было вообще ничего, даже дохлой сороки, как любили говорить. А уж тем более в районном центре, где мне приходилось в то время работать. Все товары приходили к нам уже почти открыто через стихийные рынки и через еще не желающих открыто светиться «спекулянтов». Хотя уже тогда много людей бросили работу на заводах, – или эти заводы закрыли и перестали там платить заработную плату, – и единственный возможный путь прокормиться самому и прокормить свою семью был только один: «купи-продай».

Мне было трудно представить себе, как это джинсы могут растягиваться, как колготки или спортивные штаны, и прилегать к телу столь плотно. Соблазн потрогать джинсы на заднице этой симпатичной девицы, – моей прошлой пациентки, – был слишком велик и слишком опасен. Городок маленький, в каждом окне стоит как минимум два соглядатая и смотрят, как я лапаю девицу в самом центре города перед стадионом. И потом доказывай остальным распространителям слухов города, что ты только джинсы проверял на растяжимость, а собственно задница девушки тебя ни на йоту не интересовала. И кто мне поверит?

– Тома, ну пойми же ты! Я очень хочу их не только потрогать, но и взять в руки и посмотреть: на растяжимость, на просвет, на качество обработки краев и швов, – но это можно сделать только сняв их и передав мне. Ты же не разденешься прямо здесь…

– Разденусь, мне не стыдно, – перебила она меня. – Я не стыжусь ни своей фигуры, ни своих бедер. Они прекрасны, и потому я могу раздеться даже здесь в центре города.

– Но мне тогда придется бежать отсюда так быстро, что… – и я объяснил свою точку зрения на ощупывание и раздевание ее на людях.

Она хохотала в голос минут десять. Потом со смехом стала оглядывать окна в домах вокруг нас и увидела парочку лиц, которые не успели или не сочли нужным скрывать свое присутствие в окне.

– Ты, пожалуй, прав, – опять со смехом сказала она. – У меня есть идея. Тут за парком общежитие, где ты живешь. Твой сосед по комнате сегодня дома или на смене?

– Я живу в комнате один.

– Тем более. Идем к тебе и смотришь у себя в комнате. А я пока попью у тебя холодной водички и отдохну от этой уличной жары. Согласен?

Ещё бы я был не согласен! Я готов был вприпрыжку бежать с ней в общагу, но мы пошли степенно под ручку, как предложила она. На вахте с нее даже не потребовали документы, и пропустили под моей честное слово.

Пока она стягивала с себя свои замечательные джинсы, я достал ей ледяной воды из холодильника, поставил сироп для подслащивания этой воды, нашел запрятанный от всех соломинки, и выставил высокие стаканы. От алкоголя Тамила отказалась. «Пока», – со смехом сказала она. И прошагала к столу в одной полупрозрачной маечке без трусов.

– А что? – рассмеялась она на мой удивленный взгляд. – Ты думаешь, что это очень красиво под облегающие джинсы одеть трусы и светить ими всему городу? Это всё равно, что одеть черное белье под белое прозрачное платье. Да не боись! Я не из стеснительных и тебя не стесняюсь. Думаю, что ты насмотрелся такого добра, начиная с института, достаточно.

Она столь смачно пила подслащенную холодную воду, словно нектар глотала. Потом с разбега ласточкой запрыгнула на мою кровать, повернулась на спину и снова разговорами оторвала меня от изучения ее джинсов.

– Слушай, доктор! Можешь мне помочь? У меня тут в паху что-то совершенно непонятное, а разглядеть сама не могу, даже в зеркало. Может быть надо обратиться к дерматологу?

Я повесил ее джинсы на вешалку, а когда повернулся снова, то увидел, что она сняла свою полупрозрачную маечку и теперь обмахивалась ею.

– Жарко, хотя у тебя значительно прохладнее, чем на улице. Можно я у тебя останусь здесь, пока жара спадет?

Я подошел к ней посмотреть, что у нее там в паху, пригнулся… и оказался сваленный ее толчком прямо на нее. Она обхватила меня и притянула к себе.

– Ты почему не раздеваешься, доктор? Тебе разве не жарко? Быстро раздевайся, как я. Это приказ к исполнению, – и снова заливисто расхохоталась.

Когда я разделся, то она просто подтащила меня (да не очень-то я и сопротивлялся, – только удивлялся её напористости и простоте) к себе и стала разглядывать мой уже вставший орган.

– Сойдет. Всё у тебя нормально, а то я уже подумала, что ты меня не хочешь, – улыбнулась она уже без смеха и похлопала рукой по кровати рядом с собой.

Когда я лег, она подвинулась и положила меня на спину, а сама уселась верхом. Без всякой подготовки ввела мой член в себя и прислушалась к своим ощущениям.

– Ого! Я же так и подумала изначально, что будет нормально. Угадала, – и улыбнулась мне, начиная движения по сложной траектории. Приподнимаясь и немного выпуская из себя мой орган, она при этом одновременно передвигала свой таз вперед, а когда достигала момента, что внутри ее оставалась только часть моей головки, то прижимала член своим влагалищем к моей и своей передней стенке, прижавшись в этот момент лобком к моему лобку, и словно скатывалась своим лобком с моего живота к ногам. При этом достигался эффект того, что член плотно прижимался к задней стенке ее влагалища, да еще в изощренно изогнутом виде, и потому при достижении дна влагалища распрямлялся, словно пружина. Такого я не читал ни в одной «камасутре».

Кончила она быстро. Предполагаю, что еще на улице она начала невольно подготавливаться к предстоящему половому акту, и потому в моей комнате после раздевания была сразу готова: и возбужденная, и «заведенная», и мокрая. Т.е. это я, увалень, не понимал, зачем она рвалась ко мне в комнату, а она уже всё просчитала. И не смотря на то, что в подготовке я отстал от нее на некоторое время, я догнал ее очень быстро и тоже бурно кончил.

Тамила продолжала сидеть верхом и смотрела на меня.

– А ты ничего себе, – сказала она наконец-то. – Не смотря на то, что толстячок. Я как-то думала, что толстячки все немного инфантильные, а ты в самый раз то, что мне надо было. Будем дружить?

– А разве мы еще не подружились? – расхохотался я. – Мне кажется, что сегодня мы заложили хорошую базу для долгой и продуктивной дружбы. И скажи, как мне себя вести, если я встречу тебя, как тогда, на улице с другим мужчиной? Здороваться или пройти мимо?

– Да как хочешь.

– Тогда я не буду здороваться, и сделаю вид, что не знаю тебя. Очень не хочется, чтобы кто-то начал с тобой или со мной разборки. Не обидишься?

– Нет, всё нормально. А теперь давай попьем еще водички и продолжим знакомство.

И мы продолжили знакомство до самого вечера, когда мне уже было пора идти на дежурство. Оставить ее в комнате я не мог, потому мы вышли вместе и пошли каждый в своем направлении.

Встречались, встречались и не раз, не сомневайтесь!…




От двух бортов


Не очень большая комната в подвале общаги когда-то была кем-то превращена в бильярдную. А много и не надо для такого дела. Главное, чтобы вокруг стола можно было бы развернуться с кием. С любого направления.

Наравне с залом спортивных аппаратов, – он, конечно, был поболее, – мы приходили и старались закатить как можно больше шаров в лузы. Иногда устраивали междусобойные соревнования, учили новичков, просто даже в одиночку «гоняли шары». Выражение «карманный бильярд» стал не моден в стенах общежития. Единственное табу в бильярдной был алкоголь и курение. Когда-то по рассказам «стариков» под пьяную игру прожгли и порвали кием сукно, на ремонт которых пришлось скидываться. Не все хотели скидываться ни на сукно, ни на кии и шары, когда те изнашивались, потому их просто потом не пускали сюда. А если они и заходили, не давали больше играть.

Иногда сюда даже приходили вместе с посетившими нас девушками, – показать себя и своих дам. Дамам обязательно предлагалось попробовать свои силы против хотя бы новичков, подзадоривали и брали «на слабо». И тогда начинался цирк. Летнее время всегда сопровождается ношением коротких юбок и высоких каблуков. И потому позади играющей девушки всегда выстраивалась шеренга «болельщиков», которые наблюдали не только шары на столе, но и под юбкой. Спереди наблюдать было труднее, потому что груди через разрез платья было в такой игре наблюдать труднее, но были и такие взгляды. В основном взгляды тех, кому не хватило места в шеренге сзади.

Как-то раз Борис пришел со своей подругой. Она долго и успешно играла, часто срывая возгласы одобрения и восторга не только своими «булками», но и реальными попаданиями в лузу. Дамочка, конечно, выглядела фигуристой, особенно в своем обтягивающем коротком платье. Думаю, что она понимала, какой фурор вызывала поднятой для равновесия ножкой во время удара, или в момент, когда проводила пальцем по пересохшим губам. Для того, чтобы обработать мелком ударную часть кия, она зажимала его между ног, – практически в пах, приподнимая и натягивая еще больше и без того короткое платье, – и это ложилось тяжелым бременем в трусы пристальных наблюдателей. Вырез этого платья был достаточно большой, а груди весьма солидные и без лифчика, потому при наклоне надо столом они так и стремились на свободу, а при обходе вокруг стола аппетитно колыхались и выпирали свои соски сквозь ткань. Осиная талия с таким бюстом и весьма шаровидными ягодицами, – это то, что надо для наблюдения даже тем, кому не удалось заглянуть под юбку или через край выреза сверху. Даже асы бильярда стремились проиграть ей и не считали это зазорным, чтобы она только дольше пробыла в игре с демонстрацией всем своих прелестей.

– Скажите, это правда, что Вы врач? – спросила она после очередной выигранной партии. – Меня звать Филиппа.

– Очень приятно, Филиппа. Да, Вам правильно сказали. Это Борис меня продал?

– Не важно, не важно. Вообще-то о Вас много говорят по городу. И в поликлинике, и в женском общежитии, и вообще…

– Вы мне льстите. И что говорят.

– Ну, многое. Самое главное, что меня заинтересовало, так это говорят про умение быстро и точно ставить диагнозы и назначать точно направленное лечение.

– Теперь я просто растаял от такого превосходного описания моих неизвестных мне заслуг.

– Да уж ладно Вам. Могу ли я попросить у Вас небольшую консультацию тет-а-тет?

– Как, прямо сейчас? Вы столько противников уложили только что на лопатки прямо на бильярдном столе, что я просто боюсь, что не устою и выкину белый флаг еще задолго до начала поединка.

– Так мне Вас и описывали. Что умеете красиво и витиевато говорить, в том числе и уходя от ответа.

– Всё, молчу. Что Вы хотите?

– Для начала, могли бы мы удалиться отсюда и поговорить без свидетелей? – и что-то шепнула своему Борису. Тот кивнул положительно головой. И мы пошли к мою комнату на третьем этаже.

Когда мы вошли в комнату и я запер входную дверь на ключ, дама начала быстро раздеваться, а потом вдруг начала срывать одежду и с меня.

– Не вздумай целовать меня в губы и вообще трогать лицо. Макияж восстановить в прежнем виде я сейчас не смогу, а мне еще спускаться вниз за Борисом, – внятно сказала она.

– Так значит минета не будет, – пошутил я.

– Будет, но не сегодня. Сегодня только пробная партия, типа дружеский поединок. Нас ждут с нетерпением и едкими фразами в мой и твой адрес, так что поторопись. А то придут сюда за мной или пошлют Борю.

– Да, ты права. Остальное оставим на потом. Скажешь Борису, что я назначил после осмотра дополнительное обследование, в связи с чем нам придется встречаться еще не раз. Если я, конечно, подойду сегодня, как врач.

И на этом разговоры закончились. Быстро заголенная задница своей чувственной красотки уже выпирала над кроватью. Нет, она не легла и не встала на четыре точки! Она встала перед кроватью, согнулась пополам и выставила свой зад к потолку. Черные ажурные чулки на резинках, пристегнутых к поясу, смотрелись на ней просто гиперсексуально. Интересно, сколько Боря отвалил из своей шахтерской зарплаты за такой набор?

Между этими чулками и выше их просматривалось более интересное «богатство», уже влажное и готовое к употреблению.

– Меня так заводит массовое мужское внимание и наблюдение… – сказала она. – Я просто изнемогаю. Поторопитесь, Ваше обследование не должно быть сегодня долгим.

И я не стал оттягивать и размениваться на долгие стандартные подготовки. Глубокое проникновение с первого удара кием, полный разгром первоначальной пирамиды, быстрый забег на короткие и длинные дистанции, виртуозное попадание в лузу каждым из шаров, серия закрученных ударов по бортам, дуплет от борта к борту… Словом, полный набор приемов умелого игрока быстро привели к финальному замиранию и аплодисментам зрителей.

– Лекарь, когда мне можно прийти для следующего осмотра и динамического наблюдения? – спросила она с улыбкой, уже одеваясь.

– Давайте мы свяжемся через поликлинику, – улыбнулся я в ответ. – Мне надо уточнить там свои записи, чтобы не было двойных назначений и ранее запланированные посещения больных не помешали работе с Вами. Начнем с того, что я жду Вас в поликлинике послезавтра к вечеру. Там и обсудим дальнейший график лечения.

– О, я понимаю, понимаю. «Двойные назначения» и ранее «запланированные посещения больных» – это существенный аргумент. Ведь я не единственная пациентка в этом городе. Хотя, говорят, что есть и из глубинки пациенты, и из области тоже… Но я встану в очередь и буду аккуратно следовать графику назначенного лечения и посещения своего врача. Вы отведете меня назад в игровую комнату?

Мы спустились в подвал, она сразу же подошла к Борису, обняла и стала громко на всю комнату ему шептать, что ей назначено много дополнительных обследований и ей придется приходить к врачу не раз и не два. И что она надеется, что он понимает необходимость заботы о ее здоровье. Борис улыбнулся мне через комнату и кивнул. Они ушли.

Вечером Борис принес мне изрядную сумму денег.

– Не отказывайся, сосед. Мне важно, чтобы она была здорова и довольна. Сделай всё, что в твоих силах, чтобы она была довольна, как сегодня. Если нужны будут еще деньги на обследование или лечение, говори мне открыто. Всё будет.

В свете истинных событий эта фраза была просто верхом совершенства!

– Хорошо, Боря. Я обязательно буду держать тебя в курсе…




Дамы из женской общаги


Пришел на дикий мужской хохот в соседней комнате. Мужики все сидели в окне и чего-то ждали с нетерпением. Поддергивали друг друга смешками и возгласами: «Повелся, дурень!»

– Вы чего? Покурили что-то? Так и мне дайте, – хотя знал, что они не курят «травку», а пьют водку. – Или расскажите, что тут происходит. Я тоже хочу посмеяться.

– Помнишь Колю? – перебивая друг друга они начали рассказывать, продолжая прерываться на собственных хохот.

– Молодого? Помню.

– Мы сказали ему, что надо двери смазать, типа комендант приказала. Он спросил, где взять смазку, – он помажет петли. Мы послали его в женскую общагу с ведром. Типа дайте мне полведра мензиса, надо двери смазать.

– Повелся?

– Еще как! Схватил ведро и побежал. Вот ждем: сам выйдет или вынесут.

Долго ждать не пришлось. Открылась дверь женского общежития напротив через парк, и ведро летело впереди Коли, летящего в горизонтальном положении над ступеньками. Брякнулся на брюхо, почесал скулу, подобрал ведро и пошел в нашем направлении.

– Так, мужики! Сидим, играем в домино, курим.

Вот ведь старый розыгрыш, но опять сработал. Я его помню столько, сколько живу. Ну как таких лохов находят?

Когда Коля зашел в комнату, все молча смотрели на стол с домино и с трудом сдерживали смех.

– Принес?

– Да они какие-то неадекватные, просто бешеные. Они мне сначала в скулу кулаком заехали, потом ведром по голове дали. Хорошо, что ведро пустое было. Погнули…

– Погнули ведро или голову? – сдавленным шепотом спросил кто-то.

– Ведро. А голову я чуть не зашиб, когда на асфальт приземлился, – уже под дружный хохот рассказывал он дальше. – Они меня за руки-ноги взяли и из своей общаги выкинули. Вот майку об асфальт порвал, ведьмы.

– Пожалели дешевой смазки?

– Не знаю, что они пожалели, но буквально сразу всей толпой как ошалели.

Хохот стоял еще несколько дней по всей общаге.

Так я на второй или третий день жизни в шахтерском общежитии узнал, что напротив нас есть еще одна общага, – женская. Осталось придумать, как туда попасть.

– – – – – – – – – – – – -

Помимо приема и пеших вызовов к больным своего участка, я выполнял вызова на дом на машине поликлиники в вечерние часы. Точнее во второй половине дня. Таким образом попадал в самые разные районы города, – даже попадал в свое общежитие.

Произошел и вызов в женское общежитие напротив моего. Совершенно другая атмосфера чувствовалась еще в холле: цветы в вазонах и кадках в большом количестве, специфический женский запах из смеси запахов тел, мыла и парфюмерии, картины на стенах вперемешку с инструкциями и правилами, халатики, юбочки, развешенное белье на лестнице в большом количестве…

Я поднялся на второй этаж, осмотрел больную, сидел писал рецепты и лист нетрудоспособности, – больничный. Рядом со мной сидела подружка и по совместительству сожительница по комнате больной девушки. Она заглядывала мне в глаза, предварительно хорошо рассмотрев мою правую руку без обручального кольца на пальце.

– Когда потом ей на прием к Вам прийти? – тихо спросила она.

– Не ко мне, а к своему участковому или цеховому врачу. Я с Вами контактирую сегодня только по той причине, что дежурю по городу.

– А если она захочет принести Вам торт, то при мед сестре это будет неудобно. Как можно с Вами наладить контакт в городе за пределами Вашей работы? Где Вы живете?

Стараясь не сделать ошибок в листе трудоспособности (нам за это серьезные бумаги приходилось писать в больших количествах), я не обратил внимание на подвох в ее вопросе и просто ответил, не поднимая головы, что в общаге напротив. Когда я понял, что сделал промашку, то заметил, как подружки переглянулись перед собой. Хотя больше ни слова не сказали вслух. А чего им спрашивать? Мои ФИО стоят на больничном листе, место работы и проживания им уже известны!…

Через пару дней они вместе и заявились ко мне в общежитие. Я просто диву давался, как это их пропустила дежурная ко мне в комнату без предварительного вызова меня вниз. Потом расценил это как дань женской солидарности.

Стук в дверь, шелест платьев передо мной, аромат дурманящего парфюма…

Конечно, я возмутился, что здесь зона моего отдыха, а не продолжения работы. Но на уговоры сегодня просто осмотреть Дашу (больная) «на предмет течения болезни, потому что ее врач не могла видеть ее в разгар болезни, когда видел ее я» пришлось согласиться, – хотя бы для того, чтобы прекратить женские жалобные причитания. Осмотрел, лечение коррекции не требовало, рекомендовал на закрытие больничного листа завтра прийти в поликлинику к своему врачу. После этого и Оля (ее подружка) попросила послушать и ее, потому что она «сильно стала кашлять со вчерашнего дня, и посоветуйте, что ей попить, чтобы не заболеть». Словом, она тоже продемонстрировала мне свою фигуру в трусах, что не успела или не смогла сделать во время вызова.

Завтра они пришли на прием, как и положено, но тогда, когда их врач уже прекратила работу и ушла домой, а я только приступил к работе. По их же просьбе и в связи с опозданием на прием регистратура выписала им два талона на прием ко мне. Я понял, что попал на большую работу, чем планировал. Так бы просидел, читая книгу, на вечернем приеме, когда в поликлинике уже практически не было больных, отпустив свою мед сестру, чтобы не мешала читать своей трескотней. А теперь пришлось работать с этими дамочками. Кстати, мед сестру я как раз уже успел отпустить домой.

Прием затянулся. За дверью никого не было, никому я не был нужен, сидел один одинешенек на целом этаже, и потому они не торопились от меня уходить. Выгнать их просто плеткой или палкой из кабинете я просто не смог. Когда сказал, что идите, я хочу почитать книгу, тут же поинтересовались, что за книга, о чем, кто автор и пр. Даже попросили показать и дать полистать. Потом привязались с вопросом, что я люблю из блюд… Ну, словом проболтали часа полтора. Я с таким облегчением вздохнул, когда они ушли!… И аж подпрыгнул «до потолка», когда обнаружил их снова под моей дверью в общежитии.

– Я же обещала, что Даша принесет Вам торт, вот и сопровождала ее, чтобы она не съела его по пути, или чтобы его не отняли по дороге, – начала оправдываться Оля.

– А Оля успела приготовить кое-то вкусненькое из того, что Вы называли любимыми блюдами, – закончила оправдания подруги Даша.

– Ну, не можем же мы ждать, чтобы это всё пропало! – в один голос заявили подружки.

Ладно, я сегодня шел домой и думал, что же буду готовить на ужин. А ужин сам пришел.

– Имейте в виду, дамочки, что вахтеры на проходной очень неодобрительно смотрят на такие приходы, и придут за полчаса до «комендантского часа» выдворить вас.

– Хорошо, хорошо, мы уйдем сразу же после ужина, раз тут такие строгие вахтеры.

В комнате, пока я переоделся и сбегал в душ, они накрыли на стол и успели даже немного поскучать. Сегодня работал душ на первом этаже, потому я заскочил к вахтеру (сегодня там сидела на вахте и уплетала торт вместе с двумя горничными не молодая женщина), чтобы попросить ее не откладывать в долгий ящик выдворение этих особ.

Стол стоял между двумя кроватями и был достаточно красиво и сытно накрыт. На столе стояла бутылка с коньяком, из моего шкафчика были вытащены рюмки, тарелки они взяли у горничной по этажу, в бутылке вместо вазы стояли какие-то цветы. А в тарелках только что черта лысого не было. Не буду перечислять.

Выпили по рюмке, после чего я обильно закусил, а дамочки приложились к коньяку. Потом я откинулся спиной на подушки и переводил дыхание после обильного ужина. Ну и черт с ними, я их не просил готовить для меня ужин.

Сидевшая рядом со мной Оля тоже откинулась на подушки рядом со мной и погладила мой живот.

– Доктор наелся? Подобрал? – улыбнулась она и поднесла в моему рту поданную Дашей рюмку.

– Дамочки, я не намерен напиваться, да и не любитель этого зелья. Могу изредка выпить рюмку, могу добавить в кофе или чай, но это немного и очень редко. Сегодня я свою недельную или даже месячную норму уже выполнил, – запротестовал я. – Если хотите, то пейте без меня.

Они удивленно переглянулись, но пить не стали.

– Доктор, а доктор! Ты знаешь, что ты удивительный мужик. От коньяка отказываешься, девушек не торопишься обнимать и в постель тянуть. Может быть ты мужчинами интересуешься, а не женщинами?

Когда я уперся руками в постель и попытался вскочить от возмущения, то сидящая рядом «на часах» Оля впилась мне в губы длинным затяжным поцелуем. М-да… Не ответить на поцелуй – дать понять, что мне нравятся мужчины. Ответить, – значит ввергнуть себя в события с непредсказуемыми оборотами и неизвестным окончанием. Да чего я сопротивляюсь, кочевряжусь? Удача рядом аж в количестве двух штук, – ни искать не надо, ни уговаривать. Здоровья, чтобы эту удачу «оприходовать», хватает, да и истосковался я по такой удаче.

– Давайте хоть стол отодвинем в сторону, – сказал я, и мы дружно сдвинули его в сторону окна.

Моя комната имела достаточно большое окно, и оно было в настоящее время открыто настежь. Ветра не было, в стене напротив не было ни одного окна, солнышка для освещения происходящих событий и различных деталей тоже хватало.

Я снова пытался расположиться на своей кровати, но девушки предупредительно отодвинули кровать от стены, – чтобы не дай бог никого не побеспокоить в соседней комнате. К ней придвинули вторую кровать, которую я не успел за всё время проживания даже опробовать. Ну, разве что иногда вещи свои на нее положить, если лень до вешалки дойти. Получился весьма внушительный «траходром» из двух полутораспальных кроватей почти посреди комнаты. Накидали подушек, кинули рядом свернутое в валик одеяло (посмотрим-посмотрим, как они его используют). Меня, замешкавшегося, раздели в один вдох и толкнули спиной на это широкое приспособление.

Оля легла у меня между ног и завладела моим членом. Ее губы мягко облегали головку, то впуская ее к себе в рот, то выталкивая язычком. Временами она проводила язычком по всей длине члена, – словно мокрым шершавым полотенцем медленно протирала его. Потом стала целовать яички. Нежно, аккуратно придерживая их ладошкой.

Даша легла поперек кровати и практически не отпускала мои губы. Она словно пиявка кусала и слегка грызла их. Не больно, приятно. Своим язычком она начала обследовать мою ротовую полость, после чего стала сновать языком по губам, по моему языку, по внутренней поверхности моих щек. Я и не знал, что язык может быть такой длины. Ну, разве что в глотку не залезла, исследователь. Иногда переключалась, попыталась как вампир целовать мою шею, но чувство щекотки остановило, т. к. это сбивало меня во всех остальных частях тела.

– Девушки, вы меня не замучить договорились? – прошептал я.

– Терпи, доктор, главврачом станешь, – рассмеялись они. И никто из нас не знал, сколь пророческим было это их высказывание.

Потом Даша села мне на грудную клетку и вплотную придвинулась своей киской к моему лицу. Я никогда ранее такого не делал, о чем и сказал им. Но они посоветовали попробовать, – и мне обязательно понравится.

Не знаю-не знаю. В принципе, как экзотика куннилингус интересен, но постоянное применение не для меня. Что-то слизистое постоянно вытекает из женщины, запах и вкус специфический, особого удовольствия не приносит. Хотя… Мало кому крепкий кофе, первая сигарета, первый вдох кокаина, первый укол морфия понравился, хотя потом становились кофеманами, заядлыми курильщиками, кокаинистами и морфинистами. Надо тренироваться, иметь особый склад ума или … Даже не знаю, что еще под этим «ИЛИ».

Потом я почувствовал, что Оля села тоже на меня, но на мой член. И начала качаться вперед-назад. Даша, поняв, что предложенное ею лакомство меня не вдохновила, вздохнула и… устроилась между моих ног и начала лизать оставшиеся без присмотра мои яички. От двойного воздействия, – Даша на члене, а Оля у яичек, – я почти сразу кончил. Девушки налили каждому по рюмке коньяка, но я отказался, и они выпили сами.

Потом, отдышавшись, я предложил им игру, под названием: в кого кончил. Они встали обе на колени задницами ко мне, выставили мне свои киски как можно досягаемее для быстрого доступа, а я втыкался в одну из них, делал несколько фрикций (считать не обязательно) и тут же переходил к другой киске. Потом возвращался к первой, потом опять во второй. Им каждой надо было сделать так, чтобы я кончил в нее, и тогда она выигрывала. Каждая решала сама, как ей этого добиться: быстрые фрикции, или мотать в разные стороны тазом, или постараться сжимать мой член своими влагалищами, или… Словом, кончил я в Дашу.

– Она горячее из-за болезни! – завопила Ольга. – Так не честно. Надо переиграть после выздоровления!

– Надо, – согласилась Даша. – И не один раз. Особенно если доктор припишет такие процедуры для лечения, то мы согласны.

Словом, мы поиграли на славу и в другие игры. Я проснулся поперек кровати ранним утром. Головой на животе Оли, а у меня в паху устроилась голова Даши. Я постучал ей по губам членом, и она начала просыпаться и хватать его губами.

– Стоп-стоп-стоп, девушки! Вам не кажется, что мы прозевали комендантский час. И теперь нам грозит публичное изгнание. Ну ладно вы, – пойдете к себе в общагу. А я куда пойду?

– Вариант первый, – откликнулась Оля. – Идешь к нам вместе с нами. Мы там с администрацией сами договоримся. Вариант второй и последний. Вчера вахтер так объелась торта, что не только двигаться, но и думать о нас уже не могла. К тому же за такой большой торг она и слона не заметит при проникновении в общежитие. Нам девчонки посоветовали.

– Я всё-таки склоняюсь к первому варианту, – откликнулась Даша, так и не добравшись до моего члена.

Я встал и нашел на столе минеральную воду. Вот ведь почти и не пил, а вот ру просто сушняк неимоверный.

И обратил внимание, что кроме минеральной на столе ничего и не было.

– Мы всё-всё убрали в холодильник. Доедай сам. Не жди нас, – мы, если позовешь, еще принесем.

Мгновенно оделись, словно две испуганные белки исчезли из комнаты, даже не помахав мне рукой, как ветер испарились из здания.

– Слушай, это не твоим дамочкам аплодировало всё женское общежитие рано утром? – спросили меня вечером в бильярдной мужики. – Мы тут поспрашивали друг у друга, но сегодня ночью ни у кого дам не было.

– У вахтера спросите, должна знать, – ответил я.

– Примечательно то, что вахтер тоже ничего не знает. Но аплодисменты были знатные, я тебе скажу. Наверно из всех окон. А ты не слышал?

– У меня же окна выходят не на их общагу, а на торец дома! Как я мог слышать? Я спал после смены крепко.

– Ну, да. Ну, да. Ну, да.




Гитара и подруги


Не смотря на мою загруженность на работе и ночную игру в бильярд в подвале, у меня оставались такие вечера, когда не хотелось в подвал, не хотелось гулять (особенно по плохой погоде), а хотелось просто выть на луну. Но луна в мое окно на торце дома не была никогда видна.

В такой вечер ко мне заглянул Серега, – парень из другого конца коридора и стоматолог по специальности.

– Скучаешь? – спросил он. Мы не раз сталкивались с ним на общей кухне. Он восхищался, что меня хватает на то, чтобы приготовить борщ, а потом еще и какое-нибудь второе. От того, что я еще и компота наварил, – он просто выпал в осадок. Сам он питался больше сухомяткой, да временами ходил в столовую или ресторан поесть горячего и жидкого.

– Даже не знаю, что тебе и ответить. Вот просто сижу и ничего не делаю.

– А можно мы с Витьком придем к тебе? А то нам попеть под гитару хочется, а эти пьяные мудозвоны просто житья не дают. А у тебя хорошо.

И они пришли. С Витей-шахтером мы не раз играли в подвале в бильярд, но вот про его гитару я никогда не слышал. Потому было большим открытием, что Виктор неплохо поет. А когда он узнал, что я пишу стихи, то сразу выцыганил у меня некоторые из стихов, порылся в них глазами, выбрал и пообещал, что по этому стиху на днях будет песня.

Потом на голос пения и звуки гитары подтянулся Саня, – не молодой преподаватель физкультуры. Он тоже часто готовил на кухне и даже в первые дни моего проживания несколько раз кормил меня пищей своего приготовления. Но там кроме выше перечисленных блюд был еще и салат, на который меня никогда не хватало.

Нам четверым было не вполне уютно в общежитии среди большого числа пьющего и матерящегося гегемона труда, и потому вот такие посиделки быстро стали нормой. Мы пели под гитару, выпивали много чая, разговаривали, спорили, рассказывали анекдоты. Не делали мы только две вещи: не пили алкоголь и не курили. Даже курящие выходили курить на лестницу.

Как-то раз Витя попросил привести в нашу компанию девушку. Типа и любит ее, и негде вот так посидеть. Она – Лена, – привела подругу для Сани, а девушка Сереги привела для меня Галю. Просто, чтобы никому не было неудобно. Мы с трудом поместились сидеть на двух кроватях, потому Вите с гитарой пришлось сидеть на стуле, – слишком много места гриф его гитары требовал. А его девушка и Галя, что привел за компанию Серега, сидели с двух сторон от меня, и я их обхватывал обеих своими длинными руками. Сидеть долго не давали дежурные на вахте и горничный по этажу. Потому, получив заряд бодрости, дамочки вынуждены были идти домой, мужики шли их провожать, а я ленился идти с ними и оставался в комнате.

После одной такой посиделки, Галя и Лена, – те, кого я часто обнимал, сидя на кровати, – вдруг поздно вечером постучали ко мне в комнату и быстро проскочили внутрь, когда я открыл дверь.

– Что случилось? Как вы тут оказались? – мне было удивительно и смешно.

– Когда мы выходили, то вахтер протянула все документы мне, – начала Галя, – и потом ее куда-то позвали, и она на минутку отошла. Девушки забрали свои удостоверения и пошли на улицу, а мы пригнулись и незаметно прокрались в бытовку. Там ждали, пока вахтер заперла входную дверь и пошла в свою комнату. А потом поднялись в тебе.

– И что теперь будем делать?

– Витя уже ушел на смену, я знаю, – продолжила Лена. – Мы можем сделать ему сюрприз. Он придет, а я у него в комнате. Как тебе такой вариант?

– Плохой вариант. Витя живет не один, и потому не обрадуется. За то вместо него обрадуются его соседи.

– А вдруг его соседи утром пойдут на работу?

– Ладно, вы выкручивайтесь потом, как хотите. Но что мне сейчас с вами делать?

– А можно мы ляжем у тебя здесь на второй кровати?

Так и сделали. Разделись в темноте, легли, заснули. Заснул и я на своей кровати. Вот только ночью раздался грохот, – это упала Галя.

– Она так толкается, что спихнула меня с кровати, – шепотом сказала она, забираясь к стенке на мою кровать под одеяло. – Я с тобой посплю, – и отвернулась к стенке.

Она не учла, что со мной тоже тесно, – я ведь толще Лены. Потому лечь вдвоем пришлось на бок. А я не дурак толкаться задницами, и потом прижался к ее спине своей передней поверхностью тела.

– Или спим так, или иди к Лене, – прошептал я на ее шипение. – Или выставлю за дверь.

Галя затихла, а я прижался к ней так, что ее ягодицы просто неумолимо вжались ко мне в пах. А обняв ее обеими руками, я словно случайно попал обеими ладонями на ее груди. Так и лежали. Думаю, что она почувствовала, что между ее ягодицами и моим пахом появился кто-то третий, и стал расти в ее направлении. Я почувствовал, что она сначала заерзала и попыталась отодвинуться дальше к стене, но уперлась коленями и животом к холодной стене и отдернулась в мою сторону. Полежала еще немного, а потом стала ерзать как-то по другому. И дышать стала чаще. Вот это дело! – подумал я и начал массажировать пойманные ранее груди в своих ладонях. Грудки были замечательно подобраны к моим ладоням, – как раз по размеру. Потому я сначала массажировал их через одеяло, а потом пролез руками под одеялом и положил их прямо на тело. Я уже ранее понял, что она легла спать в одних трусах, потому и ко мне после падения так и прибежала. Потому теперь стал не только массажировать груди, но и гладить ее живот, постепенно опускаясь всё ниже и ниже. Пока не добрался до ее трусов. К тому времени ее ерзания ягодицами привели к тому, что мой молодец уже готов был пробуравить мои и ее трусы, чтобы добраться до желанной цели. Я приспустил свои трусы, выпустил молодца на свободу, и он мгновенно разместился у нее между ног.

Галя дернулась, но потом снова затихла. А потом начала тереть моего молодца своими трусиками. Но ведь это не приятно, как мы оба понимали, потому я и на ней приспустил трусы. Молодца сразу направил выше трусов и он, как пружина, прижался к ее губам между ног, и я стал ждать, что она предпримет сама. Галя полежала тихонько, протянула руки и сняла трусы окончательно. Так получилось, что мои ноги избавились тоже от моих трусов. Теперь между нашими органами не было никаких преград, и они начали тереться друг об друга. Я массажировал ей груди и живот, целовал ее в шею, а она своими движениями тазом массажировала мне губами мой член. Губы были влажные, потому стали постепенно раздвигаться, и головка члена стала погружаться в Галю.

– Осторожно, – прошептала она. – У меня никогда не было такого.

Я и так был осторожен. После этих слов не стал хуже или грубее что-то делать, просто от таких слов мой член, как мне кажется, вздулся еще больше. Я стал помогать рукой и направлять его в нее. Преграда оказалась быстро преодолена, Галя только разок ойкнула, а потом снова стала прижимать свои ягодицы ко мне, проталкивая в себя мой член.

После первого полного проникновения мы полежали без движения несколько секунд, привыкая к тем ощущениям, которые были у нас внизу живота. А потом я начал раскачивать свой таз ей навстречу. Галя стала сначала кусать мою руку, которую подтащила к лицу, а потом издала первый тихий стон. Потом еще, потом попыталась биться между мной и стеной, но места там не было от слова вообще, и потому сильно прижала мой член, от чего я тоже кончил.

Мы так и лежали, не отсоединяя наши органы, когда совсем неожиданно верхом на нас села Лена.

– Наконец-то закончили! – веселым шепотом сказала она. – Вы чуть лаз к соседям не протерли, вы об этом знаете? А мне одной скучно, потому пускайте меня к себе.

– Блин! Лена, тут двоим-то места нет, – расхохотался тихонько я. – Давайте-ка, девушки, сдвинем кровати. Тогда нам будет больше места.

Сказано, – сделано. Мы передвинули кровати на середину комнаты, связали быльца, чтобы не раздвигались при движениях, и чтобы никто не провалился между ними. А попутно привязали к быльцам и Лену за руки-ноги, когда она зазевалась. Тем более, мы действовали вдвоем против нее одной. Хотя и не договаривались ранее. Теперь она лежала, распластанная, как лягушка на столе препаратора, и ничего поделать уже не могла. И на помощь никого не позовешь…

Я подложил ей под таз одеяло, свернутое валиком, чтобы удобнее его приподнять вверх. Накрыл ее простыней с головой, оставив неприкрытыми только таз и ноги и мы с Галей начали массажировать ее бедра и всё, что между ними.

– Будь так же осторожен, – прошептала мне на ухо Галя. – Она тоже девственница. Не порви ее пальцами. Может быть она не хочет этого.

Вот ведь повезло, – за один вечер встретить такой реликт для нашего времени сразу в двух экземплярах. Галя залезла под простынь и начала с Леной о чем-то шептаться. Потом подняла голову и кивнула мне: «»Хочет».

Я пристроился у нее между ног перед достаточно высоко приподнятой попкой и аккуратно раздвинул губы. Уже отдохнувший от прошлой девственницы член снова был готов работать по призванию. Я вставил его сначала между губ, потом буквально одной рукой стал его проталкивать внутрь, а другой рукой, продев под Леной, начал буквально поднимать ее таз на себя. Преграду я не почувствовал, но почувствовал, как в какой-то момент мне стало трудно продвигаться вперед. Лена схватила зубами подушку и тихонечко завыла.

– Сделай это сразу, не растягивай, – простонала она.

Я вошел в нее рывком, или правильнее сказать сильным ударом. Изнывающий от такой интересной ситуации член стал толстым и твердым, и я чувствовал, что его сейчас просто разорвет изнутри. Но он протиснулся до такого состояния, что мои яйца шлепнули ее по промежности.

– Ух! – вместе дружно выдохнули дамочки. Одна подо мной и словно дрожащая от холода, а вторая наблюдающая за процессом со стороны. Одна терпела, другая болела и сопереживала.

Я медленно стал выходить из Лены, и она потянулась за мной своим тазом. Я опять сделал сильный удар ей внутрь, снова полувывел, снова удар. Но член был так перенапряжен, что долго терпеть я не смог. Или от перевозбуждения, или от тесной части ее тела, или от самой ситуации с двумя «целками», но я опять быстро и бурно кончил. И упал на Лену, снова всадив в нее еще не опавший член «по самые яйца».





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/vadim-andreev-31184232/raycentr-povesti-i-rasskazy-o-lubvi/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения